Памир | Центр Льва Гумилёва в Таджикистане

Памирский дневник Олега Шишкина

Из дневника писателя, путешественника и телеведущего Олега Шишкина, об участии в экспедиции на Памир, организованной Центром Льва Гумилева

7 мая с конференции в Национальном музее Таджикистана началась акция Новые скифы и Таджикско-Российского славянского университета и Центра Льва Гумилева. Должен был быть Павел Зарифуллин, но великая геополитическая ситуация унесла его в Азербайджан, а я вместе с Ольгой и Анатолием Лодыгиными и студентами ТРСУ отправился на ГБАО Таджикистана.

Для студентов это была полевая практика, связанная с фольклором, пропагандой идей Льва Гумилёва и интеграции Таджикистана в Евразийский Союз. Для меня же — это момент освоения местности, упомянутой в моей книге «Битва за Гималаи» и частностями, которые в 90-е годы имели лишь архивных характер, а теперь стали очевидны и в чем-то даже удивительны.

«Рохи Вахдат» — направление Памир!

Газета «Вечёрка», ОО «Созандагони Ватан» и Культурный центр «Аржанг» готовятся к очередному общенациональному Молодежному Автопробегу «Рохи Вахдат», уже четвертому по счету, сообщает сайт novosti-tadzhikistana.ru

С высоты памирского полета: каково это – летать в Мургаб и Хорог?

Пилотов, которые могут посадить самолет на мургабском или хорогском аэродроме, можно сосчитать по пальцам. В авиационном мире они считаются виртуозами и ценятся на вес золота. О том, как проходят полеты в эти высокогорные и опасные места, «АП» вместе со своим партнером «Открытой Азией онлайн» узнала, побывав и там, и там в течение одного дня.

ЕСЛИ сказать честно, то ни мургабского, ни хорогского аэродрома в различных рейтингах самых сложных аэропортов мира, составленных СМИ, нет. В них, как правило, лидирует аэропорт Паро в Бутане, который тоже находится в высокогорной, труднодоступной местности, или аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке, расположенный в черте огромного мегаполиса. Есть в этих рейтингах и самый высокогорный аэропорт мира — Qamdo Bamda в Тибете, на высоте 4 334 метра. Про мургабский аэродром – 3657 метров над уровнем моря – ни слова.

О нем и о хорогском аэродроме говорят только на специализированных авиационных форумах.

«Интересно, а кто-нибудь из них бывал на горных, точнее высокогорных, аэродромах Таджикистана? Я думаю, что после Хорога — на высоте 2070 метров, при длине взлетно-посадочной полосы 1829 метров, в каньоне реки Пяндж с односторонним курсом захода на посадку — или Мургаба (3657 метров, при длине ВПП – 2500 м) заход в Паро им показался бы лёгкой прогулкой», — пишет старожил форума forumavia.ru.

«Да, хорогский аэродром – это что-то: не попал в Рушанские ворота – пиши пропало», — замечает другой участник.

«Не пишут про эти аэродромы, потому что никто туда не летает», — заключает третий.

С последним замечанием можно поспорить: полеты в Мургаб и Хороги сейчас совершаются регулярно. Для этого в Таджикистан каждый год прибывают специальные экипажи из Новосибирска и Москвы на самолетах Федеральной службы безопасности России. Эти полеты осуществляются в помощь пограничным структурам Таджикистана со стороны российской спецслужбы и выполняются в соответствии с Соглашением о сотрудничестве по пограничным вопросам, подписанным Таджикистаном и Россией.

За все время независимости Таджикистана пилоты авиации ФСБ России были единственными, кто сажал самолеты в Мургабе.

Владимир Видеманн: я нашёл гору Меру на Памире

Беседа с Владимиром Видеманном (Лондон, Великобритания) известным антропологом и философом о генетике арийских и тюркских народов, сакральной географии Памира, ритуальном праязыке древнего Человечества

Расскажите о себе для нашего портала. Вы из Советского Союза, но сейчас живете в Европе. Откуда у Вас появился интерес к Азии, к наследию предков наших народов?

Я родился и вырос в Эстонии (Таллин). Семья отца — остзейского происхождения (он сам родился в Ленинграде), мама – русская, до переезда в Эстонию жила в Москве. Кстати, один из моих дальних предков, академик Фердинанд Видеманн, был директором Азиатского Музея при Академии Наук в Петербурге и, как специалист по угро-финским языкам, консультировал Фридриха Крейцвальда, когда тот работал над созданием эстонского национального эпоса «Калевипоэг». Так что у меня это, видимо, в крови.
Но в чисто практическом плане интерес к Востоку (магия, йога, буддизм и т.д.) мне привил старший товарищ из минских хиппи (потом он жил в Таллине), еще в самом начале 70-х. Чуть позже я познакомился со своим гуру, которого звали Рам Михаэль Тамм. Это был эстонец, из православной семьи, много лет проживший в Европе (еще с довоенного времени). В СССР он попал в 1956, проездом, но был тут «задержан» на 25 лет, до 1981. Рам изучал в Германии ядерную физику, был в переписке с Эйнштейном. Потом, под влиянием «обстоятельств», он переключился на философию и стал специалистом по древнегреческой и санскритской философской терминологии. Издавал во Франкфурте-на-Майне журнал «Адвайта-Веданта».
В Эстонии (ЭССР), на хуторе, где он жил, у нас была подпольная психотронная лаборатория и школа по изучению различных эзотерических дисциплин. Она у меня описана в книге «Школа магов» (выходила только на эстонском языке). Сюда приезжали люди со всего Союза – от Прибалтики до Средней Азии, включая москвичей (в том числе: Владимир Степанов, Гейдар Джемаль, Октябрина Волкова, Андрей Зелинский, Виталий Михейкин и др.). Близким другом Рама был ориенталист Хальянд Удам, специалист по санскриту, персидскому и арабскому языкам (он даже перевел Коран с арабского на эстонский).
Вот в контексте всего этого мой интерес к Востоку из чисто теоретического плана перешел в практическую сферу, включая занятия йогой (Рам был специалистов в йоге с 30-летним стажем, учился у восточных мастеров), даосской алхимией, а также путешествия по Советскому Востоку (Средняя Азия, Забайкалье). Так я постепенно втянулся в антропологический дискурс…

Вы много ездили в Таджикистан и на Памир. Расскажите об этих путешествиях. Интересуют и инициатические экспедиции московской традиционалистской богемы…

Алайско-памирская экспедиция 1928 года

Первое упоминание о существовании Памира или о стране Каратегин, что расположена в верховьях рек Сырдарьи и Амударьи, появилось в записках буддийского монаха из Китая Сюань Цзаня в VII веке.

В конце 60-х годов XIX века туркестанский генерал-губернатор К.П. Кауфман обратился в Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии с предложением принять участие в изучении областей Средней Азии. Выбор руководителей общества, принявшего это предложение, остановился на А.П. Федченко, который оказался наиболее подготовленным к выполнению ответственных обязанностей, связанных с самостоятельными исследованиями в Средней Азии.

Первое путешествие А.П. Федченко в Среднюю Азию началось в октябре 1868 г. В ходе этого путешествия Федченко обследовал долину р. Заравшан.

В результате второго и третьего путешествий Федченко в Среднюю Азию, которые состоялись соответственно в 1869 и 1871 гг., были исследованы Кухистан – горная местность в верховьях Заравшана и его притоков – и районы пустыни Кызылкум, примыкающие к Сырдарье.

Павел Зарифуллин: О сакральной географии, новых скифах и выборе России

Сегодня, когда ежедневно на нас льются потоки отчуждающей друг от друга информации, рассказывающей нам о других людях, культурах и странах, как о враждебных, чуждых, «опасных», казалось бы, так сложно найти ценностные ориентиры, которые бы не разъединяли, а сближали людей. По крайней мере, тех, кто еще недавно жил в одном государственном образовании под названием Советский Союз. На самом деле такие ориентиры есть, но с экранов телевизоров о них почти не рассказывают, а в газетах не пишут. Сегодня, когда в тренде всевозможные страшилки про мигрантов из соседних стран Содружества, в Московском центре Гумилева стараются преодолеть навязываемую обывателю отчужденность, враждебность по отношению к представителям иных культур. Здесь собираются люди, проникшиеся идеей единой Евразии и родственности проживающих на большом континенте народов. Сейчас в объективе их внимания – Центральная Азия и, в частности, Таджикистан и его сакральная карта, представленная на днях московской публике. О чем эта карта, кто такие новые скифы и что нужно делать, чтобы интеграция и дружба народов из затертых понятий превратились во вполне осязаемые явления, «Фергане» рассказал главный российский евразиец Павел Зарифуллин.

Джурабы здоровья: без них зимой на Памире не прожить и дня

Теплые носки из натуральной шерсти всегда вяжутся с орнаментом, каждый из которых имеет особое значение.
В Таджикистане к животным относятся бережно. На Памире овец пасут на лучших полях и купают в чистой воде. Ведь из их шерсти вяжут джурабы, каждая пара которых помогает сохранить здоровье. Особое значение имеет и орнамент, какое – узнала корреспондент «МИР 24» Вера Исмаилова.
Однотонные платья девушек украшает едва заметная кайма, на их ногах – джурабы. По этому наряду сразу можно определить мы находимся на Памире. Джурабы давно стали обязательным атрибутом этого снежного и холодного района.
В переводе с персидского «джурабы» означают «носки». Вяжут их крючком из бараньей или козлиной шерсти. Они хорошо согревают и обладают лечебными свойствами. В условиях Памира это очень важно: ведь холодный период здесь длится долго, и даже летом достаточно прохладно. А еще мастерицы говорят, что положительный заряд владельцу джурабов дает особый орнамент.
«Это самый древний арийский рисунок. Обозначает 4 стихии: огонь, воду, землю и воздух», — рассказывает рукодельница Нигина Шосанова.
Мастерицы утверждают, что одинаковой пары джурабов в мире не найдешь. Женщины в вязании используют древние арийские символы, а также растительные и животные узоры. У многих рисунков тысячелетняя история. Но особое внимание здесь уделяют цветовой гамме.
«Красный, зеленый, оранжевый – разные цвета. Каждый цвет обозначает свое. Например, желтый – символ света, солнца, красный – счастья», — делится Нигина.
Когда на Памире в дом приходит гость, ему на плечо кладут джурабы, что означает радость встречи и заботу. Поэтому здесь у каждого есть по несколько пар теплых носков. Их дарят на праздники и значимые события в жизни. Например, в приданном невесты джурабы есть обязательно.
«Мне уже моя бабушка изготавливает джурабы. Они очень яркие, я ее спрашиваю: «почему?». Она мне объясняет, что это все яркость твоей жизни, черного цвета не будет, чтобы твоя жизнь была яркой, счастливой и богатой» — говорит рукодельница Нафиса Имранова.
Эти носки не протираются и долго сохраняют все свои качества, поэтому носят их на Памире много лет.
Первые упоминания о джурабах датируется XII веком. Ученые называют родиной теплых и лечебных носков Индию.

Музыка горного края

Со дня образования в 1953 году сектора истории искусств при Институте истории, археологии и этнографии им. А.Дониша АН Таджикистана главной своей задачей ученые считали срочный сбор материалов по всем видам народного искусства. Были организованы специальные искусствоведческие экспедиции в разные регионы Таджикистана и Узбекистана, где проживает немало таджиков. Особое внимание уделялось музыкальной фольклористике.

Лучшим регионом для сбора материала оказался Бадахшан, более известный всему миру как Памир – «крыша мира», расположенный в труднодоступных узких долинах среди скалистых гор. Серьёзное, планомерное изучение народного музыкального искусства этого региона началось в 1959 — 1960 гг.

Первыми населёнными пунктами огромной территории Западного Памира стали кишлак Шидз и ряд селений Рушанского района. Эта маленькая частица Бадахшана сразу показала свои самые интересные, изобильные и, главное, доступные сокровища. Здесь среди далёких суровых, высоких гор, зачастую труднопроходимых, живёт народ, который сохранил не только диалекты древнейшего языка предков таджиков, обычаи и обряды, своеобразие уклада жизни и материальной культуры, но и огромную любовь к музыке. Неслучайно в Бадахшане широко распространились и развились малые, личностные жанры, такие как даргилак, дувдувик, ситоваш, булбулик, фалак, фарёд, рубоиёт, и авторами этих песен является каждый житель «крыши мира». Каждый выражал в своём пении собственные короткие, легко импровизируемые размышления о жизни, о собственном горе, невезении и тоске по лучшей доле.

Военные вертолетчики России провели учения в памирских горах

Ударные вертолеты 201-й военной базы России, которые дислоцированы в военном аэродроме «Айни», провели учения в горных условиях Памира.
Согласно сообщению пресс-службы ЦВО России были отработаны способы боя на предельно малых высотах с использованием рельефа гор и противозенитными маневрами: резким набором высоты с изменением курса.
— Транспортно-боевые Ми-8МТВ действовали под прикрытием пары ударных вертолетов Ми-24П.Минимальная высота полетов из-за сложного ландшафта Памира составлял 30 метров, скорость достигала 250 км в час, -сообщил представитель ЦВО Ярослав Рощупкин.

Таджикистан рискует потерять древние языки

Малые восточноиранские языки в Таджикистане оказались под угрозой исчезновения. Корреспондент DW решил выяснить, как их можно спасти.

Ученые в Таджикистане встревожены уязвимым состоянием малых восточноиранских языков в стране. Эксперты убеждены, что к концу века Таджикистан может утратить языковое многообразие.

Древние языки «крыши мира»

Горный Бадахшан — самый высокогорный район Таджикистана. Он находится в западной части Памирских гор. Добраться сюда из Душанбе непросто. Самолеты летают только при ясной погоде, а на машине нужно ехать целый день. Именно труднодоступность этого края во многом помогла сохранить местные языки — шугнанский, рушанский, хуфский, бартангский, рошорвский, язгулемский и ишкашимский. Все они восходят к середине I тысячелетия до нашей эры. Пережив феодальные междоусобицы и период советизации, эти наречия оказались на грани исчезновения в XXI веке.

В Горном Бадахшане

Пример тому ишкашимский язык. На нем сегодня общаются всего около 400 человек — жители лишь одного села. Такая же участь, наверное, ожидает и другие памирские языки, пояснил DW заведующий отделом памирских языков Института гуманитарных наук Академии наук Таджикистана Мукбилшо Аламшоев.

Search the site